“Крошечный зеленый оазис в тамбовской степи”
Гордостью, украшением Ивановки был парк. Он был заложен в 40-е годы XIX века Эмилией Александровной Сатиной (урожденной Эмилией Элизабет Доротеей фон Крюденер) – матерью Александра Александровича Сатина, бабушкой Натальи Александровны Рахманиновой.
Все обитатели Ивановки очень любили парк, и каждое поколение владельцев Ивановки делало парк еще более привлекательным.
Рассказать о красоте ивановского парка лучше всего могли люди, которые видели его, любили этот зеленый островок. Среди них – Ирина Александровна Брандт – гувернантка старшей дочери Рахманиновых Ирины, летний секретарь С.В. Рахманинова по иностранной корреспонденции. Ее письма, ее воспоминания помогают воссоздавать очарование образа парка Ивановки.
“…Постараюсь описать парк Ивановки, вернее то, что сохранилось в памяти о том крошечном зелёном оазисе в тамбовской степи.
Парков было два: молодой и старый. Молодой почти вплотную подходил к деревне. В молодом парке были просторные лужайки, много цветущих кустарников вокруг деревьев. А начинался этот парк от молодой берёзовой аллеи. Слева, собственно, начинался парк, а справа, по склону ручья, привольно располагался ягодник, куда мы ходили почти каждый день отведать свежих ягод, которых здесь было в большом изобилии: и малина, и клубника, и крыжовник, смородина, вишня, черешня, абрикосы (да, да, представьте себе – всё это росло в ягоднике Ивановки). Очень печально, что всю эту прелесть уничтожили. Варвара Аркадьевна лично проверяла, как собирают ягоды так как варенье варила она сама. А варенья всяких сортов, в ивановской кладовой было много. Огорожен молодой парк был плетнем, за которым ров, за рвом росли акации, а метрах в пятидесяти от акаций стояли крестьянские избы. В конце берёзовой аллеи стояла маленькая деревянная сторожка, в которой жил сторож. Он сторожил огород и ягодник от деревенских. Между деревьев и цветущих кустарников петляли тропинки, которые посыпались песком. Ещё в молодом парке было очень много цветущих цветочных клумб. Но, хочу Вам сказать, обитатели Ивановки очень редко гуляли или отдыхали в молодом парке. Всем по душе был старый парк, отчасти запущенный, но всеми любимый.
Старый парк состоял из двух аллей: кленовой и красной. Последняя называлась так потому, что была выложена красным кирпичом. В любую погоду по этой аллее можно было гулять, не испачкав обуви. Все ивановцы, особенно дети, любили эту аллею. По утрам на ней было многолюдно. Сергей Васильевич шутил:
“Движение, как на Тверской”.
На этой аллее стоял садовый диванчик, на котором было приятно сидеть в тени. Красная аллея начиналась прямо от окон дома и заканчивалась у плетня, который огораживал всю усадьбу. Красную аллею от усадебного въезда отделял ров, по краю которого росли розы и сирень, когда все они цвели, то этот уголок парка был необыкновенно милым.
Когда Сергей Васильевич гулял по красной аллее, то никто из нас не смел к нему подойти. Все мы знали, что это непросто прогулка, это работа. Всегда возникало такое ощущение, что он о чём-то советуется с природой.
У начала красной аллеи, неподалёку от дома, была выстроена деревянная беседка с металлической крышей. Беседка эта была построена специально для детей. Рядом с беседкой была песочница, в которой дети строили из песка замки, пекли песчаные пироги. Для взрослых это было удобно, за детьми можно было наблюдать из окна дома.
Кстати, о беседках Ивановки, их было несколько: о детской я уже рассказала. Другую беседку называли старой. Она возвышалась на холме, между кленовой и красной аллеями. Была она вся увита плющом, а рядом росло огромное дерево. Сергея Васильевича часто можно было видеть работающим в этой беседке, но я очень боялась этого уголка парка. В беседке этой был всегда полумрак, а огромное дерево всегда скрипело. В старую беседку можно было попасть с красной аллеи по узкой кирпичной дорожке.
Ещё одна беседка находилась в нижнем саду, неподалеку от флигеля. Эта беседка была очаровательной. Была она небольшой, увитой тоже плющом, а вокруг неё росло множество вьющихся роз. Розы с плющом увивали все столбы беседки и всю её крышу, пройти в беседку можно было по кирпичной дорожке с большими предосторожностями, чтобы не пораниться о шипы роз. Эту беседку так и называли розовой.
Самая большая беседка находилась на берегу пруда со стороны нижнего сада. К этой беседке была пристроена лодочная пристань. По ступенькам можно было спуститься прямо в лодку. Мы очень любили этот уголок у чайной беседки. Сюда по вечерам приносили самовар и все мы чаевничали. Каждый сам подходил к самовару, который стоял на столе посредине беседки, наливал себе чаю, брал печенье и усаживался на скамеечке или в самой беседке, или на лодочной пристани, или в самих лодках. Особенно хорошо в этой беседке было в полдень. Даже в самый жаркий полдень здесь было всегда прохладно и свежо. А попасть в эту беседку можно было по кирпичной дорожке от флигеля, мимо розовой беседки, или по такой же дорожке от флигеля по берегу пруда.
Ещё одна беседка была в молодом парке. Вокруг неё росли кусты жасмина, а сама беседка была застеклена цветными стеклышками и по её деревянному полу всегда прыгали разноцветные зайчики.
А ещё в парке и садах было несколько так называемых зеленых шаров. Это всё устроила Варвара Аркадьевна. Она приказала врыть по кругу несколько берёзовых столбов, натянуть между столбами верёвки, а вокруг посадить плющ, который разрастался и закрывал все столбы, полз по верёвкам, создавая зеленую крышу. В таких зеленых шарах принято было проводить время в жаркий полдень. Плющ в Ивановке был очень популярен. Им был увит дом, флигель, беседки. Все деревья, между кленовой и красной аллеями, также были увиты плющом. Это было очень красиво, плющ свисал с деревьев и они имели сказочно-зелёный вид.
По узкой кирпичной дорожке с красной аллеи можно было попасть на кленовую. Между кленовой и красной аллеями росло много ландыша. Когда ландыш цвел, в траве всегда светились белые слезки его цветов, а воздух наполнялся тончайшим ароматом. Если кто-то по неосторожности срывал цветы ландыша, Варвара Аркадьевна, очень сердилась, ведь ландыш – очень капризный цветок и чрезвычайно обидчивый. Если его сорвать, то на этом месте он никогда больше расти не будет.
С кленовой аллеи по кирпичной дорожке можно было пройти к колодцу, который находился в нескольких метрах от ручья. Воду из этого колодца брали для приготовления пищи и самовара. Вода в колодце была необыкновенно холодной и вкусной. Когда в жаркий полдень мы ходили испить воды, то подолгу сидели в тени, на садовом диванчике, рядом с колодцем. Белые садовые диванчики и скамеечки стояли в парках и садах всюду, это было очень удобно, так как можно было отдыхать во время прогулок.
В 1912 или в 1913 годах Варвара Аркадьевна задумала заменить старые, больные деревья на кленовой аллее. И все ивановцы сажали на аллее свой клён. Сергей Васильевич тоже посадил свой клён рядом с дорожкой, ведущей к колодцу. Он ревностно ухаживал за своим клёном, ежедневно поливал деревце и радовался каждому новому листочку.
От кленовой аллеи к молодому парку можно было пройти по дорожке, по бокам которой росли огромные тополи. Когда эти деревья цвели, то вся дорожка была застелена тополиным пухом. Здесь же был небольшой водоём, из которого садовники черпали воду и поливали цветы и кустарники.
Внизу, за кленовой аллей, за колодцем, протекал ручей. Внизу, за домом, этот ручей был перегорожен, был искусственный водоём. По краям этого водоёма росло много роз, а в 1911 или в 1912, Сергей Васильевич задумал озеленить берега этого водоёма. Он сам сажал деревья, сам их поливал и сердился, если кто-нибудь пытался ему в этом деле помочь.
Ещё в парке было много цветов. По обе стороны дорожки, ведущей к розовой беседке росли цветы, их было много у дома, в молодом парке, в нижнем саду, за флигелем, на всех аллеях. Из цветов хорошо помню душистый табак, мальвы, розы, лилии, флоксы, жасмин, сирень.
В старом парке росли в основном лиственные деревья, только у старой беседки росло огромное хвойное дерево, вот только не помню: ель это была или сосна. Помню клены, вязы, тополи, рябины, черемуху, ясень, много было лип, очень много цветущих кустарников. А вот в молодом парке на ряду с лиственными деревьями было много хвойных. Вот только хвойные росли по одному, а вокруг лиственных росли цветущие кустарники. Траву между деревьями косили, когда она высыхала, её складывали в небольшие стожки. Мы любили забираться на эти крошечные стожки. Было приятно сидеть на мягкой сухой траве и дышать запахами высохшего сена. Правда, Александр Александрович очень на нас сердился за эти посиделки, он ворчал, что мы де портим добро.
Ещё в парке жило очень много птиц. Это было настоящее птичье царство…”
г. Ашхабад. 12 ноября 1973 г.
